50 и одно дыхание глубже - Лина Мур

Улыбаюсь себе, ощущая в груди приятное чувство удовлетворения от своих мыслей. Паркуюсь недалеко от университета, и даже неведомая лёгкость в походке. И чему я радуюсь? Не знаю. Не понимаю, что внутри случилось, пока я ехала. Я должна быть разбитой, а у меня невероятная мозговая активность и желание… желание съесть мороженое. Господи, как я хочу мороженое. Очень. Шоколадное с маленькими печеньками.

Может быть, это конец? Я сошла окончательно с ума, после вчерашнего поцелуя, возбуждения, обиды, стыда за то, что ударила его, новой встречи, его слов и вновь обиды. Не знаю, но так здорово внутри. Чёрт, в чём причина-то?

Ладно, потом. Всё потом, а сейчас предстоит сдать информатику, отправиться на занятия и поехать на работу. Чувствую аромат жизни.

                                              ***

– Привет, я только на пару минут. Мне надо ехать на работу, – быстро говорю, влетая между стеллажей.

– Привет. Я занимаюсь, а эта задолбала. Поговори с ней, – Амалия углубляется в книгу и толкает Сару, показывающую ей язык.

– Боже, я думала, что-то случилось. Вы обе поставили восклицательные знаки после слова «срочно», – смеюсь я, садясь на пол и бросая одежду рядом.

– Конечно, срочно! Я умираю от желания узнать, как твоя работа…

– Она хочет узнать, появлялся ли Николас, – перебивает Сару Ами и, поднимая голову, ухмыляется.

– Появлялся. Вчера. После работы он ждал меня, – отвечаю я. Глаза подруг сверкают от ожидания. – Мы пошли в кафе, там поговорили. Ну как поговорили, он снова просил прощения, обещал, что изменится. Но это всё слова. Он так и не понял, что мне нужно. Поэтому ничего хорошего сказать вам не могу.

– А ещё. Что-то должно было ещё быть. Могу предположить, что какая-то встряска с твоей стороны. Ты изменилась, Мишель. Глаза как-то блестят странно. И это пугает, – прищуривается Амалия. Чёрт, как ей это удаётся?

– Кричала на него, ругались. А потом… он встал прямо перед моей машиной, я так разозлилась. Он поцеловал меня, и я дала ему по яйцам, – признаюсь, всё равно таить от них это не могу. Мне требуется поделиться и чтобы меня заверили, что это нормально. Я держусь хорошо. Но громкого смеха и катания по полу девушек я не ожидала. Вздыхаю и закатываю глаза, выпячивая губу. А они, полоумные, стучат по полу и ржут.

– Хватит, – останавливаю я их. – У меня мало времени. Если вы не прекратите, я уйду, и вы не узнаете, что было утром.

Как и я рассчитывала девушки успокаиваются и чуть ли не залазят на меня, требуя продолжения.

– Он отдал мне камеру, что подарил. И ключ от его квартиры. Но самое главное, что хотела вам сказать – решила, что я принимаю своё прощение. Прощаю его и себя за эту слабость. Я люблю его. Но хочу, чтобы он любил меня. А не желал заполучить, как приз. Я хочу быть полноценным партнёром в его жизни, а не так, как раньше. До меня дошли слова Марка, и теперь же, я хочу увидеть, на что он готов ради меня. Хочу борьбы. Хочу крови, чёрт возьми! Я достойна этого.

– Ни хрена ж себе, – шепчет Сара. А я даже от своей речи подскакиваю с места и с триумфом смотрю на девочек.

– Ты хочешь, чтобы он дрался за тебя. Ты хочешь извести его, пока не услышишь заветных слов, – понимающе улыбается Амалия.

– Точно. Я хочу, чтобы он сказал – люблю. Люблю больше, чем боль. Люблю больше, чем себя. Люблю больше, чем обстоятельства и жизнь. Хочу услышать это. Хочу найти причину вернуться к нему и попробовать быть с ним. Мне необходима эта причина, и именно этот шаг, тогда смогу дышать. Смогу принять его обратно. Смогу разрешить быть рядом и продолжать доказывать, что умеет быть тем, кого я люблю, – ударяю кулаком по книгам, и они с громким стуком летят с другой стороны. Отмахиваюсь от этого, поворачиваясь к девочкам, смотрящим на меня во все глаза.

– Поэтому я снимаю траур. Я поняла, что одеждой и постоянным унынием отца не вернуть. Но оставлю внутри воспоминания и буду улыбаться им. Я устала оттого, что не могу спать, а за всё корю себя. Но ведь не я одна виновата! Хорошо, не он прислал диск. Это я принимаю. Признаю, что действовала тогда под эмоциями страха и обиды за то, что упомянул Теренса. Я чувствовала себя преданной, и сделала то, что делала. Он тоже мог остановиться, но сломал меня. Передал боль, которой я боялась всю жизнь. И теперь должен загладить эти раны, отшлифовать их собой. Не отдам ему своё сердце, не откроюсь, пока не увижу Ника. Моего Ника. Того, кто внутри этого человека. Того кто умеет чувствовать. Того кто готовил мне свидания. Они мне нужны, чёрт возьми. Нужны. Я хочу теперь сказку, которая докажет мне, что любовь существует. Он подарит мне веру в это. Понимаете? – Дыхания не хватает от произнесённой речи. Но улыбаюсь. Уверена в своих словах, полностью уверена. И могу дышать. Как хорошо. Могу вздохнуть и ощутить, как тепло вокруг становится.

– Кого-то сильно торкнуло, – подавляет смешок Амалия. – Но мне нравится. И какой план?

– То есть для того, чтобы ты вернулась к нему, необходимо только одно слово? – Недоверчиво спрашивает Сара.

– Нет. Не только слово, тупая сучка с сиськами. Ей нужно ощутить и потрогать его слабость. Ей нужен фейерверк в глазах. Ей нужны небеса в его руках. Ей нужен кнут, который он добровольно отдаст ей. Чёрт, Мишель, это прекрасно! – Вскрикивает Амалия и подскакивает на ноги.

– Хватит обзывать меня, курица плоская, – возмущается Сара и тоже встаёт на ноги.

– О, да отвали, – цокает Ами, и снова обращает своё внимание на меня. – Какой план? Что будем делать?

– А вот этого я не придумала, – пожимаю плечами и кусаю губу. Всё так здорово звучит на словах, но не знаю, как это претворить в жизнь.

– Так. Если он сначала ждал тебя у машины, потом приехал к фотостудии, а утром снова был у тебя, то это значит – он ходит за тобой. То есть куда ты, туда и он. Уверена, что с его деньгами вычислить твоё местонахождение – раз плюнуть. Поэтому ты начнёшь появляться на людях. Моих родителей часто приглашают, а мы игнорируем. Марк и я. Но теперь, – Амалия хватает меня за руки, сжимая их. – Мы отвоюем твою любовь, Мишель. Уж твою-то я верну!

– А я? – Обиженно спрашивает Сара.

– Ну, ты как мой парень сойдёшь. Вот здесь мой тупой брат сыграет отличную службу. У него появились друзья, и он собирается с ними идти в пятницу в клуб. Это одна из наших остановок. Пусть увидит, что вокруг тебя есть выбор. Пусть ревнует. Пусть мучается. Пусть признает, что чувства есть. Я ещё у родителей спрошу, куда мы сможем сходить до этого времени. Высший свет может быть полезен, – меня пугает странный блеск глаз Амалии. Перевожу взгляд на Сару, совершенно потерянную настроем подруги.

– Это ещё обсудим, – медленно отвечаю я, осторожно забирая руки из ладоней девушки. – Мне надо ехать.

Обхожу их и поднимаю с пола своё пальто и рюкзак.

– Слушай, ты не сказала – сдала? – Вспоминает Сара, пока я одеваюсь.

– Да. Сдала, благодаря Марку. Я думала, что ничего не помню. А села и как-то всё получилось, – гордо улыбаюсь я, закидывая рюкзак на плечо.

– Молодец! – Хвалит меня Сара. А Амалия странно смотрит на меня, что становится не по себе. Кажется, что я зря это им сказала. Для неё это теперь её бой, который она не смогла провести. Это станет тяжёлым для неё временем.

– До встречи, – машу им, выходя из-за стеллажей.

Не знаю под чем я сейчас подписалась, но, определённо, это будет опасно. Опасно для моего сердца и состояния. Выдержу ли? Не знаю. Буду пытаться. Начать дышать – счастье, которое я сама себе запретила. Я заслужила его. Я обливала его слезами и собственной кровью. Страдал ли он, как я? Страдают лишь те, кто любит. Не знаю, любит ли он меня, или же просто привычка, что я была рядом, как бесплатная груша для битья. Что он сделал для меня? Не могу припомнить. А я отдала всё ему. Свою девственность. Свою жизнь. Я даже была в его клубе, приняв и это. Он и пальцем не ударил, чтобы я шла к нему. Как же он был прав, сказав тогда ещё, что он будет рассказывать мне о себе, а я его жалеть. И так, пока ему не надоем. Чёрт, и сейчас я полностью понимаю эти слова. Ни о каких чувствах не может идти речи, если он думает так до сих пор. Зачем я ему? Ответ на этот вопрос я получу.

Двенадцатый вдох

Два дня тишины и раздумий. Меня бросает постоянно от одной грани к другой. Оттуда отбивает, как мячик лечу к противоположному ребру и ударяюсь. Сколько за эти часы я сменила решений, не счесть. Но пришло время взять себя в руки. Если раньше я позволяла себе истерику, позволяла себе всё же, быть жертвой. То сейчас, смотря на своё отражение, вижу нового человека. Я снова учусь дышать, жить, ходить и желать. И внутри меня маленькая девочка, которая хочет то розовые гольфы, то белые, то ей не нравится окантовка, то ещё куча причин. Пора снять траур и увидеть, как глубоко я спряталась за ним. У меня есть деньги, квартира с утра успешно продана, а сумма уже лежит на моём счёте. У меня есть работа, которая мне очень нравится, и я нравлюсь ей. Тейра обеспечена, и Адам помогает ей. Он станет ей прекрасным опекуном. А мне надо строить свою жизнь. И я не знаю, что буду делать дальше с Николасом. Хоть и твержу постоянно ему – оставь меня в покое. Но я не хочу этого. Эти два дня были необходимы мне, чтобы обдумать всё. Простить отца, сказав ему эти слова на кладбище. Убрать чёрную одежду. Признаться себе, что мне нравится настойчивое появление Николаса. Но у меня нет повода, чтобы вдохнуть в себя воздух, когда он рядом и отдаться ему. Уже не желаю идти против своих желаний. Нужно двигаться дальше, планировать по факту свои действия, и принимать решения.